01 Августа 2009
Межозерье | Древняя история края | Православие в Межозерье | Новейшая история края | XIX-XX века
Введено-Оятская обитель находится почти на границе Волховского и Лодейнопольского районов (раньше – границе губерний и епархий) в низовьях реки Ояти, а в целом, на западной границе земель малонаселенных и малоизученных. На запад от монастыря лежит древняя Волховская земля, известная с детства по учебникам истории, на восток – Межозерье, доныне хранящее свои тайны от любопытных глаз.
Межозерье – так называется территория между Ладожским, Онежским и Белым озерами. Река Оять пересекает большую часть Межозерья с запада на восток. Оять в переводе с вепсского языка означает "ручей". Она берет свое начало из озера Чаймозеро, расположенного в Вологодской области почти у границы с Ленинградской, и впадает в реку Свирь в 16-ти километрах от ее устья. В верховьях Оять мелководна, но затем становится полноводной и широкой, принимая воды 30-ти рек и ручьев. Вместе с реками Свирь и Паша река Оять образует большую заболоченную дельту. Река Оять проложила свой путь по глубокой древней доледниковой долине, шириной достигающей местами 3 км. Ее высокие, до 60 м, берега, покрытые лесами, очень живописны. Плавное, спокойное течение сменяется быстрым и стремительным на порогах.
В дельте Свири на ее северном берегу в 1980 г. с целью сохранения уникальной флоры и фауны основан Нижне-Свирский государственный заповедник, единственный в Ленинградской области, на его территории изучается все многообразие природных сообществ данного региона. Помимо животных, которыми представлена вся фауна Ленинградской области, очень богат птичий мир заповедника, здесь обитают многие виды птиц, в том числе занесенные в Красную книгу: орлан-белохвост, черный аист и другие. В чистых водах Ладоги водится реликт животного мира – ладожская нерпа, также занесенная в Красную книгу.
Но не только уникальной природой богата эта земля. В глубокую древность уходит ее история. Находки, сделанные в 1923 г. Б.Ф. Земляковым вдоль реки Свири, подтверждают, что уже к концу третьего тысячелетия до н.э., то есть в период неолита, поселения здесь носили более или менее регулярный характер. С середины I-го тысячелетия н.э. продвигались предки современных вепсов, до сих пор проживающих на территории Межозерья, из южного Приладожья по рекам Межозерья на восток: в Прионежье, Онежско-Белозерский водораздел и в Белозерье. Весь частью ассимилировала, частью вытесняла прасаамское население этих мест. Саамы перемещались на север в поисках удобных мест для своей хозяйственной деятельности – охоты и оленеводства.
По мнению ученых на рубеже 1-2 тысячелетия н.э. в южном Присвирье, в нижнем и среднем течении реки Ояти появляется устойчивое земледельческое население, возникают поселения, что отразилось в названиях данной местности. Наряду с названиями рек и озер, носящих саамские корни (например, реки Свирь – "глубокая река", Озеренжа, Янега, Шапша, озера Савозеро, Печезеро), множество названий водных объектов, а в еще большей степени – поселений, имеют вепсское происхождение (реки Оять, Викшенга, деревни Рекеничи, Имоченицы, Тервеничи, Валданицы, Винницы…). Этот список можно продолжать бесконечно. Славянские (русские) названия появились здесь позже, не ранее XI-XII в.в., но их немного и, большей частью, это – переводы с вепсского.
Корни вепсского народа уходят в глубокую древность. Главные события исторического прошлого древних вепсов тесно связаны с городом Ладогой, который в IX-начале XI в.в. был крупнейшим форпостом государственного значения на Северо-Западе Руси, а позже и с Новгородским государством, в границы которого входили их земли.
Сведения о племени (или области) "весь" уходят в далекое прошлое. Первые упоминания о веси находим у готского историка середины VI века Иордана, жившего в северной Италии. Адам Бременский, германский хронист второй половины XI века, дал более подробные сведения о веси. Его труд "Деяния епископов Гамбургской церкви" состоит из четырех книг, последняя из которых посвящена географии Севера. На основе данных, полученных от скандинавских мореплавателей, он пишет о северном племени вицци: "Там есть также те, которые называются аланы или албаны, которые на их языке называются "вицци", жесточайшие амброны… Они рождаются с седыми волосами… Их родину охраняют собаки, если когда-либо приходится сражаться, они выстраивают собак в боевую линию…"
Множество упоминаний о веси содержится в сочинениях различных восточных авторов. Но наибольший интерес представляют сведения о веси в сочинениях Ахмеда ибн Фадлана и Абу Хамида ал-Гарнати, которые сами бывали в Булгаре на Волге. Секретарь посольства багдадского халифа в государстве Булгар Ахмед ибн Фадлан совершил путешествие по Волге в 921-922 г.г. В своих записках он трижды упомянул о веси, называя ее со слов царя булгар "вису". В первом случае ибн Фадлан сообщал: "Царь сказал мне, что за его страною на расстоянии трех месяцев пути есть народ, называемый вису. Ночь у них менее часа. Он сказал: "Я видел, что в этой стране во время восхода солнца все имеет красный цвет, как-то: земля, горы и все, на что смотрит человек. И восходит солнце, по величине подобное облаку, и краснота остается такой, пока солнце не достигнет высшей точки на небе". Жители этой страны мне сообщили, что, подлинно, "когда бывает зима, то ночь делается по длине такой же, как летний день, а день делается таким коротким, как ночь…". Не менее интересен второй отрывок из записок ибн Фадлана: "У них много купцов, которые отправляются в … страну, называемую Вису, и привозят соболей и черных лисиц…" этот факт свидетельствует о том, что охотничья добыча веси активно скупалась булгарскими купцами. Записи ибн Фадлана говорят и о том, что между Булгаром и весью были не только тесные торговые, но и дипломатические контакты.
Сведения ибн Фадлана дополняются свидетельствами другого арабского путешественника Абу Хамида ал-Гарнати, побывавшего в Булгаре в середине 1130-х годов. В своем сочинении "Ясное изложение некоторых чудес Магриба или выборка воспоминаний о чудесах стран" ал-Гарнати писал: "А у него (Булгара) есть область, жители которой платят харадж (дань), между ними и Булгаром месяц пути, называют ее Вису. А день там летом 22 часа. И идут от них чрезвычайно хорошие шкурки бобров… а за Вису на море мраков есть область, известная под названием Йура" (Югра русских летописей, район приполярного Урала). Далее ал-Гарнати сообщил подробности о торговле веси и булгар: "А эти мечи, которые привозят из стран ислама в Булгар, приносят большую прибыль. Затем булгарцы везут их Вису, где водятся бобры. Затем жители Вису везут их в Йуру, и ее жители покупают их за соболиные шкуры, и за невольниц и невольников. А каждому человеку, живущему там, нужен каждый год меч, чтобы бросить его в море мраков…" (вероятно, имеется в виду метание гарпуна). В целом данный отрывок свидетельствует о веси как об оборотистых купцах, активно торговавших с соседями. Ал-Гарнати описал и внешний вид веси, представителей которой он видел в Булгаре: "Я видел группу их в Булгаре во время зимы: красного цвета, с голубыми глазами, волосы у них белы, как лен, и в такой холод они носят льняные одежды. А на некоторых из них бывают шубы из превосходных шкурок бобров, мех этих бобров вывернут наружу. И пьют они ячменный напиток, кислый как уксус, он подходит им из-за горячести их темперамента, объясняющейся тем, что они едят бобровое и беличье мясо и мед". Это описание еще раз подтверждает, что весь была выносливыми охотниками, и в нем упоминается еще одно их занятие – добыча дикого меда (бортничество).
Неоднократно упоминает о веси и древнейшая дошедшая до нас русская летопись "Повесть временных лет". Она была составлена около 1110-1113 г.г. монахом Киево-Печерского монастыря преподобным Нестором Летописцем. Впервые св. Нестор упомянул весь в самом начале своей летописи, среди народов, живущих "в земле Иафета, сына Ноя": "В странах же Иафета сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печора, емь, угра…". Второй раз весь упомянута среди данников Руси: "А вот другие народы, дающие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печора, ямь… – эти говорят на своих языках, они – потомство Иафета, живущее в северных странах". Немного раньше Нестор уточнил и район расселения веси: "А на Белоозере сидит весь". В летописи есть и первое датированное упоминание о веси. Под 862 годом значится: "Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами…, и сел старшейший в ладоге – Рюрик, а другой – Синеус – на Белоозере, а третий – Трувор – в Изборске… Варяги в этих городах – находники, а коренное население в Новгороде – славяне…, в Белоозере – весь… и над теми всеми властвовал Рюрик". Это свидетельство позволяет сделать вывод о немалой роли, которую играла весь в политической жизни Севера: она упоминается в числе народов, участвовавших в призвании варягов, а Синеус избрал своей столицей именно племенной центр веси – Белоозеро.
Кроме упоминания веси в "Повести временных лет", о ней говорится и в других древнерусских источниках. Так в Воскресенской летописи XVI века в сообщении о принятии Русью христианства говорится о том, что князь Владимир крестил "и мерьску и кривическу весь, рекше Белозерскую".
Таким образом, весь в то время была могучим племенем, хорошо известным во многих странах Западной Европы, мусульманского Востока и, естественно, Руси. В IX-XI в.в. весь принимала активное участие в политической и военной жизни Руси. Большое распространение получили у веси охота на пушных зверей и торговля с сопредельными народами. Так состоялось первое знакомство с вепсами народов Запада, Востока и Руси.
Важной торгово-транспортной артерией древней веси была река Оять. По обеим сторонам реки до сих пор высятся курганы, составляющие неотъемлемую часть пейзажа. В них заключены ценнейшие свидетельства древней истории народа, проживавшего на этой территории. Берега Ояти давно привлекали внимание исследователей и просто любителей старины. Богатые материалы курганов позволяют нам представить конкретные исторические условия, в которых находились древние вепсы в период с X по XIII в.в. Восстановлению событий давно минувших времен способствовало археологическое изучение и соседних территорий, главным образом города Ладоги и его округи.
В IX-начале XI в.в. Ладога была мощной крепостью, цветущим торговым и ремесленным центром. Естественно, близлежащие земли находились в сфере ее интересов. Именно с Ладогой в первую очередь установились экономические, политические и культурные контакты населения Приладожья. Некоторые ювелирные изделия, посуда, оружие, как и передовая технология изготовления кузнечных изделий, появились в результате торговых отношений с Ладогой. Часть предметов, найденных на реке Ояти, сделана в самой Ладоге.
По представлениям древних умерший только менял местожительство, продолжая в загробном мире ту же жизнь, что и на земле. Вот почему его снабжали вещами, которыми он пользовался при жизни. Женщин погребали в праздничном наряде, украшенном бронзовыми или серебряными ювелирными изделиями. В мужскую могилу клали оружие – мечи, наконечники копий и стрел, топоры. Также умершему клали домашнюю утварь.
Красиво одевались оятские женщины. В женский комплект украшений Х века входили гривны – шейные обручи. Помимо гривны женщины носили на шее разнообразные бусы: сердоликовые, стеклянные, пастовые с глазками. В курганах реки Ояти обнаружены роскошные ожерелья. Одно из них, весом 800 г, состоит из 15-ти очень крупных (3 см) глазчатых бусин (ожерелье уникально, известны лишь четыре аналогичные бусины в составе ожерелья, найденного в XIX веке при раскопках Херсонеса; предполагают, что крупные бусины Византийского происхождения). На предплечьях к одежде крепили парные овально-выпуклые броши – фибулы. К фибулам на длинных спиральках или цепочках подвешивались изделия, изображавшие уточек, животных, а также бубенчики, бусы-"флакончики", ножи в ножнах. Рукояти ножей обматывались бронзовой или серебряной проволокой. На руках носили массивные литые браслеты.
Но, как и сегодня, мода менялась достаточно быстро. В начале XI века у древних вепсов появляются новые, ранее не встречавшиеся, изделия: копоушки и ключи-амулеты. Бронзовые амулеты в виде ключей женщины носили в составе сложного украшения на груди или подвешенными к поясу, иногда по 3-5 штук одновременно.
В прикладном искусстве древних вепсов наиболее распространены изделия, изображающие птиц и животных, к которым на цепочках прикрепляли колоколообразные привески, подвески в виде лапок водоплавающих птиц. Их называют "шумящими", так как при движении они издавали мелодичный звук.
В женских украшениях XI-XII в.в. появляются височные кольца. Эти головные украшения из бронзы или серебра крепились ремешками к вискам по нескольку штук с каждой стороны. Начинают входить в употребление крестики и крестовидные подвески. Появляются игольники с орнаментированными или ажурными навершиями, с петлей для подвешивания.
Мужской костюм в смысле украшений был намного скромнее. Для украшения мужского, обычно кожаного, пояса и лошадиной сбруи, окантовки кошельков и сумок пользовались бляшками с различным растительным орнаментом, знакомым населению Восточной Европы. Центр производства наременных украшений находился где-то на Востоке. По Волге через город Булгар они попадали в Восточную Европу и Скандинавию. Не последнее место в этой торговле занимала весь.
Сопровождающий мужские погребения инвентарь в целом малочислен. Это было оружие, которое в основном приходится на погребения X века. В мужских захоронениях XI-XII в.в., как правило, присутствуют топор, который, скорее всего, использовался в хозяйственных целях, нож и кресало для высечения огня.
В раннесредневековую эпоху война была обычным явлением, поэтому оружие имело огромное значение в жизни государства и народа. Оружие, которым пользовались древние вепсы – мечи, наконечники копий и стрел, топоры, соответствовало уровню развития военного снаряжения того времени. Изделия, найденные в земле вепсов, ничем не отличались от древнерусского оружия. Но, по сравнению с другими территориями Приладожья, население реки Ояти особой воинственностью не отличалось.
На реке Ояти было обнаружено три меча. Меч IX века длиной около 80 см случайно найден в деревне Имоченицы. Аналогичные предметы вооружения встречены во многих странах центральной и северной Европы. Известно, что такие мечи изготавливались в районе Рейна с конца VIII по XI в.в. и продавались во многие страны Европы. В XI-XII в.в. оружие в курганах встречается все реже и реже.
При исследовании оружия местного производства выяснилось, что кузнецами использовалась сложная технология. При изготовлении ножей применяли технику трехслойного пакета ("самозатачивающееся лезвие"), широко применялась термическая обработка. Вообще изготовление изделий по схеме трехслойного пакета требует профессиональных знаний, умения и мастерства, что под силу только высококвалифицированным кузнецам. Тонкие, чистые сварочные швы, без признаков ошлакования и расслоения говорят о том, что оятские кузнецы овладели этой техникой в совершенстве.
О том, что Приладожье занимало видное место во внутренней и внешней торговле, свидетельствуют и находки шелковых тканей, привезенных из дальних стран. Шелковые ткани попадали к древним вепсам из среднеазиатских стран. Сохранился фрагмент ткани "занданачи", получившей название от бухарского селения Зандана. Встречалось на Ояти местное золотное шитье (вышивка золотыми нитями).
В курганах Ояти найдены 64 серебряные монеты – английские, немецкие, чешские, византийские. Многочисленные клады, найденные на берегах Свири и Ояти, (датируемые X-началом XII в.в.), содержали немецкие, датские, английские, норвежские, ирландские, французские, итальянские, шведские, восточные (куфические), западнославянские монеты. Такое количество кладов является показателем высокоразвитой экономической жизни населения, его активной торговой деятельности. Главным предметом торговых операций была пушнина, за которую получали драгоценный металл. Накопленные богатства в то неспокойное время предпочитали доверить земле. В одном из курганов деревни Нюбиничи обнаружены весы, типа современных аптекарских, для взвешивания драгоценных металлов. К ним полагались гирьки для малых взвешиваний. Гирьки из земли древних вепсов соответствовали древнерусской денежно-весовой системе. Весовые гирьки на территории нашей страны появились в IX веке сначала в Ладоге и на Рюриковом городище под Новгородом, затем (в конце IX – начале X в.в.) в Приладожье и на Смоленщине, а в X веке ареал их становится более широким. Весовые гирьки и весы встречаются обычно с предметами вооружения – мечами, копьями, стрелами, боевыми топорами. По-видимому, торговля в те времена была далеко не мирным и не безопасным занятием и требовала военного снаряжения.
Начиная с VIII века Свирь привлекает скандинавские дружины. Водный путь используется не только для торговли, но и для набегов и грабежей там, где викингам не могли дать отпор. Не случайно почти не встречаются курганы на берегах Свири. Ни поселений, ни захоронений местного населения не было в то тревожное время на 5-10-километровых участках от устья и таких заселенных рек, как Волхов, Сясь, Паша и Оять. Лишь с 1020 г. совершать погромы в Приладожье викингам стало сложней, так как невеста Ярослава Мудрого Ингигерда – дочь шведского короля (в крещении Ирина, принявшая перед кончиной схиму с именем Анна – св. Анна Новгородская) получила город Ладогу и его окрестности в качестве свадебного подарка с правом лично управлять ими. В XI веке в поисках земли новгородцы стали осваивать Север, в частности Приладожье. В курганах Приладожья появляются христианские и славянские элементы, особенно вблизи административных и культурных центров (низовья и среднее течение Ояти, побережье Свири). Исчезают богатые захоронения, наиболее состоятельные люди начинают хоронить людей своего круга на церковных кладбищах без вещей. В это же время из захоронений практически исчезают оружие, многие западно– и североевропейские вещи. Однако в глубинке население еще долго продолжало соблюдать языческие обряды. Но к началу XIII века захоронения в курганах прекратились. Это свидетельствовало о христианизации всего края.
В 1071 г. при великом князе Изяславе народ веси поднял восстание, начавшееся в его главном городе Белозерске. Завершилось оно поражением. Причинами восстания стали, как притеснения со стороны славян-новгородцев, занимающих все новые земли, так и нежелание веси принимать христианство. Подняли восстание языческие жрецы – волхвы, которые с принятием новой религии теряли влияние и власть, да и не могли отступиться от веками накопленных культурных традиций.
Наступал трагический для древней веси 1178 год. Призвали новгородцы смоленского князя Мстислава, и он решил первым делом пойти с войной на чудь, так к тому времени называли и вепсов. Собралось для этого военного похода 20 тысяч ратных людей. Это многочисленное, хорошо вооруженное войско полностью захватило Чудскую землю. Князь новгородский, как гласит летопись, пожег ее всю, ополонился рабами и скотом и возвратился домой. Отзвуки этого карательного похода до сих пор живут в местных преданиях. Из уст в уста передается веками молва об ушедшей под воду и под землю чуди.
Удар по народу Межозерья был нанесен, видимо, столь сокрушительный, что о его самостоятельности больше не было и речи. Несколько веков административным центром края был Великий Новгород. Некоторое время административное управление краем осуществлялось через село Ошту, где жили здешние воеводы.
О тесных связях с Новгородом и зависимости от него говорит Уставная грамота князя Святослава Ольговича, касающаяся рассматриваемых земель. Святослав Ольгович вступил на новгородский престол в трудное время. Он прибыл из Чернигова в Новгород 19 июля 1136 г., после того, как новгородцы подняли восстание против киевского наместника князя Всеволода Мстиславовича, правившего в Новгороде. С этого восстания и началась самостоятельная от Киева жизнь Новгородской феодальной республики с ее знаменитым народным вече. За четыре дня до приезда Святослава Ольговича новгородцы выпустили Всеволода из заточения. Сложность положения усугублялась тем, что епископ Нифонт открыто выступил против Святослава, отказав ему в венчании. Ко всему этому Новгород переживал голодную блокаду, ухудшившую положение народа.
Через год после этих событий, в 1137 г., появляется Уставная грамота Святослава Ольговича, объявившая о замене церковной десятины (княжеское пожертвование на церковные нужды, которое зависело от поступающих в княжескую казну доходов) постоянной, гарантированной князем суммой в 100 гривен новых кун. Это значительно укрепляло независимость Церкви в Новгородском княжестве. Взимаемая с населения среднего течения реки Ояти и Олонца сумма была втрое выше, – три гривны, – чем с других мест.
Весь, жившая вблизи важнейших торговых путей, играла видную роль, как во внутренней, так и во внешней торговле. По балтийско-волжскому пути осуществлялись торговые связи со Скандинавией, Византией, приволжскими народами и странами арабского Востока. Приладожье было крупным поставщиком пушнины – самого ходового товара на всех рынках мира.
Сокровища древних вепсов, добытые из курганов, свидетельствуют о высокой покупательной способности населения и о значительном социально-экономическом развитии края.
В эпоху раннего средневековья (начиная с XIII в.) весь приняла участие в формировании карельской народности, а также частично растворилась среди славянского населения. В дальнейшем упоминания о ней исчезают из письменных источников. "Чудь белоглазая", как называли вепсов новгородцы, скрывалась от захватчиков по дремучим непроходимым лесам. Сама природа оградила их на несколько веков от внешнего мира. Не случайно характерно для вепсов до сего дня поклонение силам природы. Каждое дерево, каждый родничок знают и берегут пожилые вепсы, без надобности не придавят и малую травинку.
Таинственный народ, "подпольный народ" называют вепсов и сегодня. Как река, ушедшая под землю; следы ее потерялись… Вдруг она возникает из-под земли, неся в своих водах красоту и нерастраченное богатство. В начале XIX века существовало мнение, что весь вообще уже исчезла из числа народов России. Вновь стало известно о вепсах благодаря академику А. Шёгрену. В 1824 г. он посетил Олонецкую губернию. В отчете о своем путешествии Шёгрен назвал вепсов "чудью" и описал это так: "… я открыл особое племя, доселе вовсе не изученное учеными, и тем более заслуживающее внимания, что оно и поныне у соседственных россиян именуется чудью. Сия чудь говорит особым наречием, приметно отличающимся от смежного олонецко-карельского…"
Исчезнув со страниц летописей, из активной экономической и политической жизни Руси, Межозерье и населяющие его жители не уходят от главного созидания Русской земли – духовного ее строительства. Именно на этой земле в 1383 г. явилась Тихвинская икона Божией Матери.
"Когда чудотворная икона Пресвятой Богородицы перешла через великое озеро Нево, тогда снова она чудно явилась в области Новгорода, в Обонежской пятине, на реке Оять, на воздухе над Смолковой горой. Множество людей собралось, чтобы видеть то предивное чудо. Тогда великая благодать и неизреченная милость чудесно была дарована иконой. Все люди, приняв пречестный дар, возрадовались, и от великой веры и любви построили на том месте для поставления чудотворной иконы часовню во имя Успения Пречистой Богоматери, и эта часовня и доныне Божией благодатью стоит. Икона же Богоматери пребывала там недолгое время, по прошествии котрого невидимо оттуда отошла.
Потом чудотворная икона Владычицы явилась также на воздухе за сто поприщ от Тихвины на прежде упомянутой реке Оять, в некоем селении, называемом Имоченицы. Чтобы видеть это непостижимое чудо, и сюда собралось множество христоименитых людей, приносивших прилежное моление Богоматери и принимавших Ее благодать. И здесь были дарования Божии: исцеления болящим и здравие страждущим от недугов. Ради этих сверхъестественных чудес благочестивые люди с большим усердием построили для поставления чудотворной иконы Богоматери церковь во имя честного Ее рождества, и эта церковь и доныне стоит.
И внезапно явилась икона Богоматери на Паше реке на Куковой горе, также премирно и дивно. Пребывала тут, стоя на воздухе, один час. Собравшиеся православные люди поставили на том месте часовню, чудная же икона преславно от них отошла. И снова явилась икона над той же рекой на холме. И сюда, ради такого непостижимого чудного пришествия иконы Богоматери собралось множество православного народа… православные люди от великой радости для поставления иконы построили церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы, и эта церковь Божией благодатью и доныне стоит… И вдруг пречестный образ Владычицы явился на Тихвине…"
Деревни Имоченицы и Смолкова гора, исчезнувшая в XX веке, находились вблизи друг от друга, в 30-ти км от впадения реки Ояти в Свирь. Если посмотреть на карте места явлений Тихвинской иконы, то можно заметить, что область, по которой она прошла, практически совпадает с западными границами Межозерья и поселениями с наибольшим скоплением древневепсских курганов-памятников. Неизвестно, каково было население встречавшее икону, то "множество людей" в каждом селении, строившее часовню или церковь на месте ее явления. Можно утверждать, что на реке Ояти это было смешанное славяно-вепсское население, потому что и в XV веке в низовьях Ояти проживало множество вепсов.
Возвращаясь к истории Межозерья, надо сказать, что татаро-монгольское нашествие и войны со Швецией и Ливонским орденом XIII-XV в.в., разорявшие в течение многих веков западное Приладожье, не коснулись Межозерья. Начиная с XIII века жизнь в Присвирье и Приоятье словно замирает. Сюда изредка наведываются новгородские и финляндские купцы для закупки пушнины. У самой Свири на реке Ояти новгородцы сделали пограничным, наблюдательным и караульным пунктом селение Сермаксу. Здесь торговали и обменивались товарами новгородские и Белозерские купцы с иностранными. Край, укрытый от мира дремучими лесами и болотами, все более терялся из виду. В большей степени он привлекает иноков, находящих здесь уединение.
После явления Тихвинской иконы Божией Матери в течение двух веков в этом крае возникает множество монастырей, в том числе не менее трех на Ояти, пять на Свири, двенадцать на Онежско-Ладожском перешейке. И в их числе на реке Ояти: Введенский Островский монастырь, Верхнее-Оятский Никольский расположенный на 10 км выше по течению, чем Введенский, в районе нынешней д. Новинка, Корнилиево-Паданская Никольская пустынь в верховьях Ояти.
Многие из монастырей были основаны учениками и сомолитвенниками преп. Александра Свирского, уроженца села Мандеры, располагавшегося на берегу Ояти напротив Введенского Островского монастыря. Неизвестно на каком языке разговаривал святой Александр Свирский со своими родителями, но то, что они были вепсами известно доподлинно. Преподобный Иона Яшезерский, основатель Яшезерской Благовещенской пустыни, также относился к этой народности.
Многие исследователи говорили о трудности приобщения вепсского народа к православной вере, несмотря на раннее (в XI в.) крещение, о сохранении в народной среде до настоящего времени языческих представлений и обрядов.
История Введенского монастыря описана в отдельной статье, о Никольском монастыре не сохранилось практически никаких сведений, кроме того, что он был разрушен во время шведского разорения на рубеже XVI-XVII в.в., а вот о Корнилиевой пустыни мы обладаем некоторыми сведениями.
Ее основатель – преп. Корнилий, по преданию являлся учеником и сомолитвенником преп. Александра Свирского. Свой монастырь он основал в Винницком погосте на реке Шокше на Пада-острове. Пустынь принадлежала к тем заволжским монастырям, которые не владели крестьянскими дворами. Кроме небольшой пашни, ей принадлежали "коровницкий дворец", где жили "монастырские служки да детеныши", а также водяные мельницы и рыбные ловли на реке. Ежегодно за землю и мельницы братия в государеву казну должна была вносить "по полтора рубля московских денег, да пошлин с рубля по десять алтын". Насельники питались своим трудом, денежной и хлебной руги (дотации) не получали.
При жизни преп. Корнилия была поставлена большая деревянная церковь во имя свт. Николая теплая с трапезой. Интересно сложится ее судьба в дальнейшем. В 1679 г. ее обновили и вновь освятили, а около 1790 г. перенесли из заброшенной Корнилиевой пустыни в с. Винницы за 8 верст, где уже во второй половине ХIХ века местные жители торжественно встретили ее 200-летний юбилей. Переосвященная в честь Смоленской иконы Божией Матери церковь сохранилась до сих пор.
Известны имена двух преемников преп. Корнилия – игуменов Дионисия и Мисаила. При них в пустыни было построено еще два храма: во имя преп. Александра Свирского и в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы. В 1764 г., как и многие другие небольшие монастыри, пустынь была упразднена. Введенская церковь действовала как приходская не более 25 лет, а затем долгие годы стояла в полном запустении без иконостаса и икон. Церковь св. Александра Свирского сгорела в XIX веке. Но среди жителей окрестных селений память о некогда существовавшей Корнилиевой пустыни сохранялась, могилка ее основателя пользовалась почитанием и уважением, время от времени здесь появлялись богомольцы по два-три человека, пришедшие помолиться "к Корнилию".
Новую жизнь пустынь обрела в конце 1860-х годов, когда по разрешению епископа Олонецкого и Петрозаводского Ионафана здесь поселились пустынница, жившая до этого в лесу в четырех верстах от мужской Важеозерской пустыни. Это была Анна Яценкова (в будущем монахиня Анастасия) родом из Харьковской губернии. Среди подвижников, прославившихся подвигом пустынножительства, очень редко встречаются женщины. Особенно труден этот подвиг в условиях суровых северных зим. Вот как рассказывала монахиня Анастасия о начале своего пустынного жития: келью строили самостоятельно, копали землю, рубили деревья, складывали печь-каменку, работа была тяжелая, не для женских рук. Питались почти одними грибами, и даже соли не было. Землянка топилась по-черному, и ее наполняли дым и угар. Однажды пришли разбойники, связали пустынницам руки, требовали денег, и только обыскав все, ушли. Но самыми тяжкими в уединении были испытания духовные, временами нападали уныние, тоска и необъяснимый страх. Только молитва к Богу помогала претерпеть все невзгоды.
Труды были не напрасны. К 1890 г. в обители было уже 10 насельниц, все они носили черную одежду и вели себя безукоризненно, но монашество никто из них еще не принимал. Официально община была утверждена как Введенская Паданская пустынь в 1897 г., а количество насельниц выросло до 70-ти человек… К 1917 г. в монастыре было уже более ста сестер, многие из них были выходцами из окрестных деревень. После закрытия монастыря многие из насельниц вернулись в родные деревни. Они не только сами хранили православную веру, но несли ее свет окружающим их людям. А когда храмы были закрыты и духовенство репрессировано, совершали таинство крещения, не оставляли молитвы. В деревне Тервеничи до сих пор с любовью помнят послушницу Паданской пустыни Анну (Анну Осиповну Шивакову), ее так все и называют "Крестная".
Монашеские обители и их насельники разделяли с жителями этих мест все трудности и бедствия, выпавшие на их долю. В 1478 г. Новгородское княжество вошло в состав Московского государства. Земли Новгорода были разделены на пять частей – пятин, и Межозерье вошло в состав Обонежской пятины. Население Межозерья занималось подсечным земледелием, выращивая в основном рожь и лен, держало скот (коров и овец). Большим подспорьем были рыболовство, охота и пчеловодство. Крестьяне в основном были государственными.
После небольшого перемирия 1559 г. Швеция снова начала войну с Россией в 1570 г. В этом же году опричники, повинуясь царскому указу, учинили по всему северо-западу новгородского края погромы. Из-за разорительных набегов и в Межозерье опустела часть деревень. А зимой 1581 г. шведский отряд под командованием Флеминга вторгся на Олонецкий перешеек. Захватчиками было разорено немало деревень, храмов, монастырей восточного Приладожья. Шведы жгли деревянные строения, а людей убивали или угоняли в плен. Были сожжены Введенский монастырь и Ильинский погост на Ояти, Вознесенская обитель на Свири, Андрусова пустынь на берегу Ладожского озера. Пострадал от этого нашествия и Александро-Свирский монастырь. В 1583 г. была составлена очередная Писцовая книга, по сравнению с предыдущей описью 1563 г. пустующими оказались более половины земель. Так в Тервеническом погосте из двух с половиной тысяч деревень осталась лишь треть. В 1595 г. был заключен Тявзинский мирный договор, но наступали тяжелейшие для России времена смуты. В 1609 г. царь Василий Шуйский заключил со Швецией договор о военной помощи против Польши. Но, воспользовавшись слабостью Русского государства, в 1611 г. шведы захватили большую территорию западного Приладожья. А к лету 1612 г. ими был захвачен и Новгород. Они безнаказанно хозяйничали на новгородских землях. Не только шведы, но и польско-литовские захватчики стремились овладеть Межозерьем. Один из таких отрядов пытался захватить Кирилло-Белозерский монастырь, а после этого двинулся к Присвирью. Пройдя вдоль всей Свири от Онеги к Ладожскому озеру, завоеватели грабили и убивали, разоряли церкви и монастыри. Ими был убит местный воевода Константин Ртищев с сыном. Разграбив селение Сермаксу, интервенты устремились к Александро-Свирскому монастырю. Разорив его и убив много иноков, они двинулись к реке Важинке. Захватчики сожгли Заднее-Никифоровскую пустынь и убили около ста иноков. Это было осенью 1613 г. А в январе 1614 г. на реке Олонке неприятельскому отряду был дан бой. Существует народная молва о том, что остатки разбитого у Олонца отряда были уничтожены крестьянами оятских деревень Шаменич и Сермаксы. Есть также легенда о битве с литовцами в деревне Ратигора, здесь был обнаружен меч, а в одном месте при строительстве дома группа черепов. Но возможно, что сражение, давшее название деревне, произошло раньше. В период разорения были разрушены почти все монастыри на этой территории, многие из которых больше не восстановились. 23 февраля 1617 г. был заключен Столбовской мирный договор, по которому территория Межозерья оставалась у России, но Корельский уезд, а вместе с ним и выход в Балтийское море был утрачен. В течение нескольких лет с захваченных территорий в Россию ушло около 50 тысяч человек. За них правительство выплатило Швеции выкуп в 20 тысяч рублей и 10 тысяч четвертей хлеба. Многие из перебежчиков стали обустраиваться в Межозерье, и уже через 10 лет стало отмечаться значительное оживление опустошенного края.
В этот период со Швецией укрепляются торговые отношения. В Стокгольме построен Русский гостиный двор, который посещали и обитатели Межозерья. Среди русских купцов, торгующих в Швеции встречались и жители Оятского и Пашского погостов. Предполагается, что шведская таможня была в крепости Ниеншанц на Неве, а наша в Сермаксе на Свири в устье Ояти. Сермаксой даже называлась пошлина, которую взимали с купцов.
Граница по Столбовскому договору проходила всего в 50-ти километрах от реки Олоннки и поэтому в 1649 г. на месте нынешнего города Олонец была построена крепость. Материалы, деньги и плотников для строительства, должны были давать местные жители. Охрана шведского рубежа также поручена местным жителям. В солдаты брали крестьян с 15-20 лет и служили они до 50-ти. Без работников хозяйство хирело, поэтому родители прятали своих парней в лесах и не выдавали их даже под пытками.
Время царствования Петра I также было нелегким для жителей этих мест. Готовясь к войне со Швецией, Петр I перевез на Свирь из внутренних районов России лоцманов, а чуть позже в 1702 г. основал Лодейнопольскую (тогда "Олонецкую") судоверфь. Проходя по Свири для осмотра места будущей верфи, царь был задержан на 10 дней в селе Сермакса штормом на Ладожском озере. Тогда и возникла идея строительства вокруг своенравной Ладоги канала для прохода судов. Указом Екатерины II от 1785 г. Лодейное Поле получило статус города. Лодейнопольская верфь действовала до 1830 г.
Но это произошло позже, а пока, в начале 18 в.в., многие жители Межозерья были переселены на строительство верфи, отправлены на Олонецкие железоделательные заводы (г. Петрозаводск), строительство будущей столицы – Петербурга. В это же время велась Северная война, и обеспечение войск продовольствием, фуражом и всем необходимым для ее ведения также тяжелым бременем ложилось на жителей края. В этот период значительно сократилась численность населения Межозерья. Нищета и свободолюбие местного населения нередко становились причиной народных волнений, когда на его плечи власть пыталась возложить дополнительную обузу. Так в 1694 г. крестьяне Кижского погоста бунтовали против приписки их к заводам, а восстание 1769 г. было вызвано увеличением податей.
XIX век для жителей этих мест был относительно спокойным. По Свири проходил путь Мариинской водной системы. Он давал работу многим жителям Присвирья. Существовало множество пристаней, у каждой из них шла оживленная деятельность. По реке в столицу из Межозерья поставляли древесину, уголь, рыбу, мясо, сено, изделия оятских гончаров. По Ояти и другим рекам также проходил сплав леса. Но все-таки население, особенно в стороне от Свири, жило очень бедно. В те времена бытовала поговорка, как нельзя лучше определяющая характер и условия этого края: "Въедешь на Оять, так и свету боле не видать". Здесь не было ни проезжих дорог, ни верстовых столбов. "Белоглазые чудяне" исправно работали своим "боярам", аккуратно платили оброки, ходили на барщину, и помещикам жилось хорошо. Барские постройки отличались красотой и вычурностью, и занимали самые живописные, самые красивейшие местности, тем более, что в таких местах на Ояти недостатка нет. Но отмена крепостного права 19 февраля 1861 г. резко покончила с прежними порядками, и дворяне остались на своих землях без рабочих рук, не способные к работе, не умеющие толком трудиться. Понемногу пошли в продажу за бесценок леса, рощи, чуть ли даже и не самые сады. Стали продавать на слом лишние пристройки, вычурные беседки, пустые конюшни и псарни, когда в них не стало ни лошадей, ни собак. И таким образом мало по малу, год за годом, барство опускалось, беднело и постепенно приближалось к состоянию прежних своих холопов – крестьян… Оятских дворян нужда заставляла даже иногда идти в работники к своему же бывшему мужику или заниматься извозом.
Нелегкой была многовековая история Межозерья, но несмотря на все трудности, земля эта не опустела, сохранилось на части территории и древнее коренное население – вепсы – со своей самобытной культурой и языком. Выстоять в тяжелые годы помогала единая и для русского, и для вепсского населения основа –Православная Церковь. Характерным показателем роста и развития поселений, являлось строительство храмов в этих местах. По карте построенных в разные эпохи церквей можно проследить, как здесь жили люди.
К концу XIX века во всех крупных селах стояли храмы, а часовни были почти в каждом небольшом селе. До сих пор, несмотря на активную пропаганду и разрушение храмов в советское время, в вепсских селах берегут сохранившиеся церкви и часовни, в них чисто и аккуратно, и люди традиционно приходят сюда на молитву, хотя при отсутствии богослужений часто затемняется знание о сути христианской веры.
Удивительные талантливые, самобытные люди жили и живут на этой земле. Взаимное влияние славянской и вепсской культур сформировало многие местные обычаи, традиции, говор. И сегодня в давно обрусевших поселениях многие слова произносятся на вепсский манер с ударением на первый слог, вот хотя бы, совершенно русская, деревня "Ручей".
Исследователи, только в XIX веке обнаружили "пропавший" народ – вепсов. Но сравнение материальной культуры населения побережий Ояти X-XIII в.в. и поздних вепсов показало сходство в орнаментации тканей, производстве глиняной посуды, резьбе по дереву. Оказалось, что основной круг мотивов в изобразительном искусстве вепсов, сформировавшийся в начале 2-го тысячелетия н.э., сохранялся до последнего времени. Развиваясь по своим внутренним законам, это искусство впитывало в себя на протяжении многовековой истории различные явления, становясь в какой-то степени интернациональным. Однако национальные черты сохранились в прикладном народном искусстве местного населения до сих пор.
В XIX веке филологи, изучая язык и обычаи местного населения, отмечали в своих записях, что население среднего и верхнего Приоятья свободно владело как русским, так и вепсским языком. Талант народа в первую очередь мог проявиться и проявлялся в фольклоре, в прикладном искусстве: ткачестве, вышивке, резьбе по дереву, гончарном, керамическом производстве.
Но не только в типично народном искусстве проявилось очарование оятской земли. В XIX веке на берегу Ояти находилось имение известного русского художника Василия Дмитиревича Поленова "Имоченицы". Дом Поленовых по своему стилю вовсе не походил на помещичьи усадьбы того времени. Это было бревенчатое трехэтажное здание без показного фасада с колоннами, без парадных приемных. Василий Дмитриевич впервые приехал сюда одиннадцатилетним мальчиком в 1855 г.. Начиная с этого года, семья Поленовых проводит летние месяцы в своем имении. Во взрослом же возрасте, Порленов впервые приехал в Имоченицы на два месяца в 1873 г. С.И. Мамонтову Василий Дмитриевич писал: "Теперь я в деревне, дышу полной грудью... Какой у нас сосновый воздух! Итальянцы не подозревают, что такой на свете существует". Возможно, именно в это время Поленов сажает кедровую рощу, часть которой сохранилась до сих пор. В целом, значительная часть картин, была написана художником именно в Имоченицах. Среди них знаменитые "Бабушкин сад" и "Заросший пруд", а всего в родовой усадьбе написаны 37 работ ("Переправа через речку Оять", "Сказитель былин Никита Богданов", "Ванька с Окуловой горы", "Горелый лес", "Зима. Имоченицы" и другие).
К сожалению, от Имоченской усадьбы Василия Дмитриевича Поленова практически ничего не сохранилось, только величественные кедры напоминают о прошлом. Современные художники Юрий Семенович и Ирина Львовна Грецкие пытаются восстановить Поленовскую усадьбу с прудом и мельницей. Их трудами на средства от продажи собственных работ в 2001 г. построен храм святителя Василия Великого в память о В.Д. Поленове, их руками он расписан изнутри и обрёл свой иконостас.
Многое пережила эта земля, но XX век принес в Межозерье разрушения другого порядка – в первую очередь внутренней духовной жизни людей и традиционной культуры. Повсеместное разрушение храмов, забвение православной отеческой веры лишало народ внутренней нравственной опоры, единого объединяющего начала. Внешние бедствия тоже не заставили себя ждать. К 1930 г. на берегах Свири разрастается система исправительных учреждений – Свирьлаг. В нее входит около 10 отделений, одно из них размещалось в Александро-Свирском монастыре. Тысячи заключенных Свирьлага работали на лесозаготовках, лесосплаве, строительстве ГЭС. Центром Свирьлага стал город Лодейное Поле. На 10 тысяч его жителей приходилось 3 тысячи узников.
В годы Великой Отечественной войны по реке Свири проходила линия обороны. Тысячу дней до 21 июня 1944 г. продолжалась оборона Свири, что не дало возможности врагу сомкнуть второе кольцо вокруг осажденного Ленинграда. В селе Алеховщина на Ояти располагался командный пункт 7-й армии, в окружающих деревнях размещались госпитали для раненых. И хотя боевые действия проходили только в северной части Межозерья, страшная война коснулась всех, в каждой семье были погибшие, не вернувшиеся домой, тяжелейший труд для обеспечения фронта несли на своих плечах оставшиеся старики, женщины и подростки.
Межозерье – земля летописной веси – особая, прикровенная, не сразу открывающая свою глубину и богатство посторонним пришельцам. И народу, ее населяющему, во многом передался этот характер. Проехав здесь на машине, можно не узнать и не почувствовать всю тонкость, красоту, неповторимость этой земли. Чтобы соприкоснуться с ней, надо остановить суетливый бег, остаться в тишине, вдохнуть полной грудью пьянящего чистотой воздуха.
Сейчас стала пустеть оятская земля, пустеет Межозерье. В ходе последних ста лет шло довольно быстрое сокращение как численности, так и территории расселения вепсов. С середины XX века исчезают не только носители вепсского языка, но и сами деревни. И хотя существуют вепсские краеведческие музеи в деревне Тервеничи, в старинном Винницком погосте, "центр возрождения ремесел" в селе Алеховщина, все реже можно услышать живую, не совсем привычную для слуха, вепсскую речь. По данным последней переписи населения зарегистрированы около 8000 вепсов, проживающих в Карелии, Ленинградской и Вологодской областях. На наших глазах может навсегда исчезнуть народ – потомок летописной веси.
Сегодня исчезновение деревень, не только вепсских, но и русских, которых стало большинство, принимает все более обширный и необратимый характер. И если в 1950-60-е г.г. происходила насильственная ликвидация "неперспективных" деревень, то сегодня они сами тихо умирают, и замечают это с болью только те, для кого эти места дороги как родина, земля, в которую уходишь корнями.
Массовый отток молодежи в города, отсутствие работы, невозможность получить образование, найти себе применение на родной земле ведет к тому, что остаются во многих деревнях только люди старшего поколения. По этой причине не только вымирают села, но прерывается преемственность духовных и культурных традиций, исчезает душа деревни. За много веков Межозерье видело взлеты и падения, бедность и богатство, многое ушло безвозвратно…
